СХИАРХИМАНДРИТ ГАВРИИЛ (БУНГЕ). ВЫДЕРЖКИ ИЗ КНИГИ «ОБЪЯДЕНИЕ, ЛАКОМСТВО, ЧРЕВОУГОДИЕ: УЧЕНИЕ ОТЦОВ-ПУСТЫННИКОВ О ЕДЕ И ПОСТЕ (НА ОСНОВЕ ТЕКСТОВ ЕВАГРИЯ ПОНТИЙСКОГО)»

схиархимандрит Гавриил (Бунге)

Священное Писа­ние обращает наше внимание на тот осново­полагающий факт, что самый элементарный из всех жизненных процессов – это еда. Она важнее полового инстинкта, важнее стрем­ления к обладанию и т.п. Поэтому в перечне страстей и пороков на первом месте стоит не блуд или скупость, не гнев или печаль, даже не гордость (как в случае диавола) и не сопутствующее ему тщеславие, а именно чревоугодие. На примере вкушения запретного плода Священное Писание раскрывает, в чем состоит сущность греха. Она состоит в раз­рыве доверительных отношений между двумя личностями – Богом и человеком. Это про­исходит вследствие того, что человек не при­слушивается к Божественному Слову, прояв­ляет, по слову апостола Павла, непослушание, которое на деле выступает синонимом неве­рия.

Хотя на первый взгляд диавольские внуше­ния провоцируют лишь на то, чтобы беспечно наесться досыта, опровержения бросают яркий свет на ужасающий подвох, который за этим стоит. Человек, ничего не подозревая, наеда­ется вдоволь – и, подкрепив физические силы, забывает Бога! Эта мысль часто встречается в Священ­ном Писании. После того, что было сказано, она уже не должна казаться странной. Искуше­ние, угрожающее здесь человеку, парадоксаль­ным образом то же самое, что и искушение от превышения меры поста: в основе обоих лежат тщеславие и гордость . Для обоих искушений характерно своего рода эгоистичное само­управство. В первом случае человек подкреп­ляется чисто физически, после этого начиная ощущать себя самодостаточным; в другом же случае он «питается» куда более изощренным образом от своего мнимого совершенства, так как он якобы (почти) перестал зависеть от еды.

В качестве средства нашего испытания демоны используют помыслы – мысленные впечатления и образы чувственно-материаль­ных вещей. И поскольку мы существуем в чув­ственно-материальном мире, невозможно совершенно избавиться от этих помыслов, как невозможно и совершенно освободиться от искушений. Но только от нас самих зависит, приводят ли эти помыслы в движение страсти или нет.

Каковы же средства исцеления духовно боль­ного человека? В первую очередь это – пост. Следует сразу отметить, что пост не является ни изощренным способом мед­ленного самоубийства, ни мазохистским само­истязанием, ни косметическим или диетиче­ским средством ухода за телом (хотя бесспорно, что в последнем отношении пост действует весьма благотворно). Несколько фрагментов из сочинений Евагрия Понтийского помогут нам быстро встать на верный путь в этом вопросе:

«Пользуйся тем, что необходимо для плоти, как подобает, но во всем оказывая ей сопротивление».

Здесь Евагрий следует классическому опре­делению монашеской жизни, которое авва Захария выразил в следующей формуле:

«Тот монах, кто во всем делает себе принуждение».

Может быть, у современного читателя, не знакомого с духовной традицией отцов-пустынников, это высказывание вызовет неприятие. Однако процитированный совет Евагрия расставляет все по своим местам. Ведь «делать себе во всем принуждение», «во всем оказывая сопротивление плоти», оче­видно, не исключает разумной заботы о самой плоти. Напротив, такая забота вначале пред­писывается, а затем ограничивается предупре­ждением. Именно здесь заключен решающий момент. Ибо «воздержание», или «самообла­дание», отнюдь не означает сис­тематического истязания себя до смерти – напротив, воздержание требуется, чтобы приостановить негативные тенденции нашего себялюбия, медленно подтачиваю­щие и уничтожающие человека. Таким обра­зом, воздержание необходимо в интересах самой плоти, а поскольку душа и тело обра­зуют единство – в интересах целостной чело­веческой личности. Именно поэтому столь важно энергичное сопротивление страстям, отчуждающим собственную человеческую сущность.

«Когда наша душа желает различных яств, тогда нужно ограничить ее хлебом и водой, дабы она могла быть благодарной и за один [малый] ломтик [хлеба]. Ибо сытость жаждет разнообразных видов пищи, а голод и насыщение хлебом считает за блаженство».

Этот отрывок созвучен поговорке «Голод – лучший повар», однако после всего вышеизложенного нам должно быть ясно, что здесь имеется в виду нечто большее. Против души, находящейся в узах чревоугодия, которая думает, что путь [человеческой] жизни сопровождается телесными удобствами и лакомыми кусками, [говори]:

«Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их».

Если читатель еще не пал духом и не опустил руки, он, очевидно, спросит, как же все-таки достигается это достохвальное воздержание. Действительно, требуется выверенная стратегия, чтобы взять под контроль коварные внушения врага – диавола. Это и есть самое слабое место. Ведь в большинстве случаев у человека нет недостатка во благих намерениях, во всякого рода планах и программах. Однако рано или поздно демонические внушения все же берут верх. Как же укрепить нашу слабую волю перед лицом этих необоримых на первый взгляд внушений? Как превратить пост в настоящий подвиг души, плод свободного произволения? Не иначе как через мотивацию, которая была бы действительно соизмерима с достоинством человеческой личности. Ведь обычные, баналь­ные мотивы по сути своей ниже человеческого достоинства и в долговременной перспективе они не дают человеку возможности преодолеть себя.

Прежде чем будет поставлен вопрос о кон­кретных способах пощения, следует дать ответ на вопрос о целях поста, его мотивации. Для святых отцов это было настолько очевидно, что такой вопрос в отчетливой форме и не ста­вился. Однако в кратком изречении, уже цити­ровавшемся выше, Евагрий затрагивает данную тему: «Пощение у тебя да будет сколько силы есть пред Лицом Господа».

Если пост не свершается «пред Лицом Гос­пода», он не способен исцелить то изначальное зло, из-за которого человек оказался изгнан от лица Господа Бога. Поэтому пост – это прежде всего обращение к Богу. Как выражение фундаментального поворота человека к Богу пост рассматривается и в Священном Писании. Причем в такой мере, что пророк Исаия объ­являет телесный пост совершенно излишним без обращения сердца. Сегодня, в условиях секуляризированного мира, когда человек и его потребности (естественно, материальные) считаются абсо­лютной мерой всех вещей, эта истина мно­гим может показаться горькой. Настолько горькой, что люди не всегда готовы ее при­нять. Однако только Тот, Кто Сам есть Истина, может сделать человека свободно пребываю­щим в Истине – свободным от безнадежной самовлюбленности и  свободным для подлинной реализации того неутолимого голода по абсо­лютному, который гнездится в сердце каждого человека.

Для обращения к Богу не существует общезначимого рецепта. Может быть, атеи­стически настроенному человеку Нового времени вначале требуется серьезно отнестись к вопросу, не есть ли человеческое существо все-таки нечто большее, чем просто пища и одежда? Обращение к Богу может начаться с того, что атеистически настроенный чело­век оглянется вокруг себя в поиске людей, уже ответивших для себя на данный вопрос, будь то в прошлом или в настоящем. В любом случае, кто захочет дать себя «найти», тот и будет «най­ден», поскольку Бог желает нашего спасения в бесконечно большей степени, чем мы можем себе представить.

Приняв к сведению все, что было изложено выше о посте, можно наконец задаться вопро­сом: как конкретно начать придерживаться поста? Тот, кто однажды уже пробовал разом отказаться от всякой всячины, которую мы постоянно грызем, держим за щекой, украд­кой таскаем и прихлебываем между делом, дол­жен на собственном опыте знать, что это озна­чает. Такой отказ действует как посягательство на нашу собственную жизнь.

Поэтому первое, что нужно сделать, – это установить для себя разумные правила, причем следует обратить внимание как на сами пра­вила, так и на их разумность. Пустынники также вкушали то, что им было необходимо для поддержания жизни (или рассматривалось как необходимое). Как мы уже видели, возраст и состояние здоровья имели для них не мень­шее значение, чем сегодня для нас. По­этому, оценив свои силы, каждый может составить для себя умеренную и сбаланси­рованную диету.

Что касается правил поста, то пусть каж­дый постится как может. Регулярность соблюдения правил важнее строгости воз­держания. После некоторого числа попыток будет нетрудно определить для себя подхо­дящий режим поста и придерживаться его – конечно, принимая во внимание болезни и преклонный возраст. Тем не менее все это пока имеет мало отношения к посту. Ведь пост – это отказ. Однако любой отказ неизбежно вызывает осо­бое чувство нехватки или голода, что известно каждому, кто хоть раз пробовал поститься – пусть даже по медицинским или косметиче­ским соображениям.

Чувство голода, возникающее в резуль­тате отказа от чего-либо, обычно имеет пси­хологическую природу и не является призна­ком настоящей нехватки. Человек, умеющий наблюдать за собой и осознающий всю слож­ность процесса еды, должен заметить, что при приеме пищи в определенное время возни­кает спонтанное ощущение, что «на самом деле уже достаточно», даже в случае очень умеренной трапезы. Это время не совпа­дает с насыщением – оно наступает раньше. Ощущение, что можно съесть еще нем­ного, сохраняется. Но именно теперь сле­дует остановиться, чему учил и преподобный Макарий. Любой психически уравновешен­ный и здоровый человек в это время и сам должен спонтанно прерваться, не поддаваясь на уговоры поесть еще, пусть даже из вежли­вости. Совсем иначе обстоит дело с жертвами недуга переедания, тем более что в большин­стве случаев такие люди поглощают пищу в одиночку.

Почти непосредственно за указанным моментом возникает настойчивое желание съесть еще кусочек, еще чуть-чуть – даже без чужих уговоров. Человек точно знает, что этот кусок будет лишним. Но неожиданно, совер­шенно необъяснимым образом, возникает настоящий волчий голод (булимия!) и, если человек ему поддается, дело не ограничивается одним кусочком, но может перейти в полно­ценную вторую трапезу, а в худшем случае – привести к ужасному перееданию с выворачи­ванием желудка наизнанку.

«Прожорливый монах – данник чрева; бичующий же чрево отказывается платить ему ежедневную дань».

Переедание – это лишенное смысла и цели поглощение пищи, превышающее нормальную меру. Конечно, это крайне болезненная, но тем не менее широко распространенная ныне форма чревоугодия. В более мягкой, не столь извращенной форме оно рас­пространено почти повсеместно, поскольку все наше общество потребления, переполнен­ные прилавки магазинов и пр. работают на то, чтобы заставить потребителя (которому даже не стыдно называть себя этим словом!) покупать и потреблять больше того, чем ему дейст­вительно требуется.

Таким образом, небольшой, почти незамет­ный переход от сдержанного ощущения, что уже достаточно, к стремлению поглощать все больше и больше – это критический момент в развитии страсти чревоугодия. Если в этот момент человек способен решительно остано­виться, его сила воли (ведь речь идет именно о ней!) со временем так окрепнет, что сможет преодолеть любое желание. Но горе тому, кто поддастся страсти!

«Если ты уступишь стремлению к яствам, всего будет мало, чтобы удовлетворить эту страсть. Ибо стремление к яствам – это огонь, вечно поглощающий и поядающий».

Как уже говорилось, тело обуздывается совершенно элементарным образом: следует придерживаться умеренного рациона, а в реша­ющий момент уметь отказаться от лишней щепотки, кусочка или глотка. Именно это, и ничто иное, имеют в виду отцы-пустынники, когда говорят о необходимости «делать себе во всем принуждение». Пусть количество пищи, от которого нужно отказаться, кажется до смешного малым, требуемое для этого усилие воли тем не менее весьма значительно.

Все это вполне объяснимо. Ибо чувство пустоты, требующее наполнения, происте­кает отнюдь не из-за фактической пустоты в желудке, который, возможно, уже получил свой законный кусок. Это душевная пустота – она обнаруживается неожиданно, несмотря на удовлетворение естественных потребностей, а в определенном смысле – как раз по причине их удовлетворения. Душевная пустота также требует наполнения. Однако эту пустоту нельзя заполнить едой, ее вообще нельзя устранить с помощью каких-либо естественных средств, поскольку по природе своей она безгранична. Она представляет собой то безграничное про­странство, которое может быть заполнено только Тем, Кто Сам безграничен. В глубине души об этом факте знает каждый, но лишь немногие имеют мужество признать его как перед самими собой, так и перед лицом дру­гих людей.

Следует признать, что в нашем случае при­чиной человеческой беспомощности в конеч­ном итоге является отсутствие мотивации. Попробуем выразить это иначе: цель, оправдывающая приносимую человеком жерт­ву, не может быть неодушевленной ценностью. Она сама должна быть личностью, в конце концов – первообразом и источником лич­ностного бытия, то есть Богом. Только через Него человек может узнать, в чем заключается достоинство его собственной личности и его ответственности за себя самого и за других людей. Каждый знает, на какие сверхчеловече­ские усилия люди способны из-за любви к дру­гому человеку. Эта связь между я и ты во­истину способна двигать горы. Поэтому только любовь способна открыть человеку достоинство его собственной личности, а также личности другого человека, ибо Бог есть любовь.

Сколь мала жертва воздержания, прино­симая в ключевой момент приема пищи, столь же велика и ее отдача. Ведь каждая небольшая победа над собой укрепляет волю, собирает личность воедино, придает ей ясность и удиви­тельный свет.

Не случайно великие личности, оказавшие значительное влияние на ход мировой исто­рии, были в то же время и великими постниками! Не постился ли Моисей сорок дней перед тем, как на горе Синай он получил от Бога Закон, ставший основой существования израильского народа? Не постился ли сорок дней Христос перед Своим явлением народу, и не посрамил ли Он тем самым врага рода человеческого, искушавшего Его в пустыне? Не говорит ли Павел, «апостол языков», прошедший с Еванге­лием почти через весь известный в древности мир, о своем частом пощении? Не налагали ли на себя строгий пост и  члены первых хри­стианских общин, готовясь к принятию важных решений? Если не обращаться к истории христианской святости, можно вспомнить о зна­менитом индийце М. К. Ганди. Не был ли он великим постником, достигшим своих поли­тических успехов исключительно благодаря нравственной силе, источником которой был непрестанный пост?

Разумеется, приведенные примеры выходят далеко за рамки того, что доступно обычному человеку. Но и цель такого поста несравненно более значима, чем в случае простого упраж­нения воли, о котором шла речь выше. Мно­годневный пост может подорвать не только силу собственного самолюбия, но и упрямое самолюбие целой нации. Однако необходима великая чистота сердца, чтобы пост не превра­тился в обыкновенную голодовку, цель кото­рой – умышленное насилие над волей других людей. Ведь еще Христос учил, что пост, как и все прочее, может использоваться для дости­жения низменных и самолюбивых целей.

Не случайно в известной истории из пате­рика диавол отвечает преподобному Макарию Великому, что пощение Макария его (то есть диавола) ничуть не смущает, так как он сам вообще не нуждается в еде. Только смирение позволило великому подвижнику победить диавола.

Тем не менее цель монашеского поста (как и христианского поста вообще) – вовсе не действие, направленное исключительно вовне. Действие поста глубоко, и только из этой глубины, сообразно обстоятельствам, пост может произвести широкий эффект. Мы уже убедились, что благодаря воздержанию человек заново устанавливает нарушенные связи с Богом, с самим собой и с ближними. Рассматривая себя самого, свою жизнь и бла­гополучие не в качестве абсолютной нормы, а в качестве дара, человек открывается Боже­ственному Ты. Через отношение к Богу он возвращается к самому себе, а любой другой человек начинает восприниматься в полном смысле слова как брат, поскольку Бог явля­ется Отцом для всех людей. Без этого отцов­ства любое братство будет построено на песке.

Таким образом, воздержание и пост составляют процесс очищения, высвобожда­ющий в человеческой душе образ Божий, искаженный грехом, и возвращающий ему первоначальное сияние. Ложное я чело­века отчуждает все вокруг, отгораживаясь от мира, и действительно «умирает смертью», как и было предсказано Адаму. Освободив­шись от тиранического насилия своего лож­ного я, человек как личность, то есть как существо, всецело зависящее от отношения между я и  ты, вновь способен открыться дру­гой личности. Тогда смерть, ограничиваю­щая протяженность земной жизни, перестает быть каждодневной угрозой, которой сле­дует всячески избегать. Смерть – всего лишь дверь, вновь открывающая человеку доступ к «древу жизни», от которого он некогда был отторгнут.

Может показаться удивительным, что все человеческие бедствия начались с вкушения запретного плода и что в силу отказа от лиш­него куска пищи человеческая история может принять новый оборот. Но теперь стано­вится ясным, что речь идет не просто о еде, а о гораздо более глубоком процессе. Еда – это первичное, общее для всех живых существ выражение преходящего характера нашего зем­ного бытия и его зависимости от внешнего источника жизни. Однако для человека, как существа духовного, она представляет собой процесс, подвергающий проверке на проч­ность человеческое бытие как таковое, саму нашу человечность. Поэтому можно было бы пере­фразировать известную поговорку следующим образом: «Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты есть».

Источник: Схиархимандрит Гавриил (Бунге). Выдержки из книги «Объядение, лакомство, чревоугодие: учение отцов-пустынников о еде и посте (на основе текстов Евагрия Понтийского)»