«Могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? Доколе с ними жених, не могут поститься, но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни» (Мк 2:18; Лк. 5:33).
… не могут сыны чертога брачного поститься, пока с ними жених. Когда Христос защищал других, именно мытарей, то для утешения сокрушенного духа их сильно обличал поносителей; а когда укоряли Его и учеников Его, Он отвечает со всею кротостью. Смысл же слов, сказанных учениками Иоанна, следующий: пусть Ты, как врач, поступаешь так; но для чего ученики Твои, оставив пост, участвуют в таких трапезах? И чтобы более придать силы обвинению, выставляют в пример, во-первых, себя, затем фарисеев, желая через сравнение увеличить вину учеников Иисуса. И мы, и фарисеи, говорят они, постимся много. Действительно, и те и другие постились, первые – научившись от Иоанна, вторые – из закона, как и фарисей говорил: Пощусь два раза в неделю (Лк. 18:12).
Что ж отвечает Иисус? Могут ли печалиться сыны чертога брачного, пока с ними жених? Прежде Он наименовал Себя врачом, а теперь называет женихом, открывая этими наименованиями неизреченные тайны. Он мог бы сильнее обличить их такими словами: вы не имеете права постановлять законы касательно поста! Какая польза в посте, когда душа исполнена лукавства, когда обвиняете других, когда осуждаете их, сами имея бревна в глазах своих, и все делаете для того, чтобы показать себя?
Прежде всего, должно изгонять тщеславие и исполнять все добродетели, как-то: любовь, кротость, братолюбие. Но Христос не говорит ничего такого, а со всею кротостью отвечает им: Могут ли печалиться сыны чертога брачного, пока с ними жених, – напоминая им чрез то слова Иоанна: Имеющий невесту есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха (Ин. 3:29).
Смысл же слов Христовых следующий: настоящее время есть время радости и веселья; итак, не делай его временем печали. А пост действительно имеет в себе нечто печальное, не по своему свойству, но потому, что ученики еще слабы, хотя, напротив, для желающих любомудрствовать, он составляет приятное и вожделенное занятие. Как здравие тела доставляет великую радость, так и благосостояние души приносит еще большее удовольствие. Таким образом Спаситель приспособлял Свой ответ к их мыслям. Так и Исайя, говоря о посте, называет его смирением души (Ис. 58:3), равно как и Моисей (Чис. 30:14).
Впрочем, не этим только Спаситель заграждает уста учеников Иоанна, но и другим способом, когда говорит: Придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься. Этими словами Господь показывает, что это было не ради угождения чрева, но некоторого дивного смотрения; отвечая на слова противников, Он вместе с тем начинает предсказывать и о Своем страдании, заранее приучая учеников Своих помышлять о происшествиях, по видимому скорбных. Если бы Спаситель сказал об этом им самим, это было бы для них тяжко и прискорбно, – потому что и впоследствии речь о страдании приводила их в смущение.
Но когда это говорилось другим, то для учеников слышать было менее тягостно. А так как и страдание Иоанна, как я думаю, надмевало учеников его, то настоящими словами Спаситель низлагает и это их высокомерие. Но о воскресении Своем Он не говорит еще ничего, потому что не пришло время. Умереть Ему, как человеку, каким обыкновенно почитали Его, было естественно, но воскреснуть – это выше естества.
Святитель Иоанн Златоуст
По Писанию, фарисеи и первосвященники обвиняли учеников Христа в том, что те не постились (в отличие от учеников Иоанна Предтечи, которые «постились много»). На это Христос ответил: «Могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? Доколе с ними жених, не могут поститься, но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни» (Мк 2:18; Лк. 5:33). Эти слова указывают на взаимосвязь поста и миссии Христа, что становится невозможным во время радости Его Присутствия.
По общему определению, пост — это выражение надежды, состояние ожидания и подготовки. Поэтому Христос противопоставляет Себя Иоанну Крестителю: «Вот, Иоанн Креститель пришел и не ест и не пьет… И пришел Сын Человеческий. Он ест и пьет…» Иоанн Креститель в этом контексте — «тип», символ Ветхого Завета в соотношении с Новым Заветом. Ветхий Завет — это время подготовки и надежды, которое заканчивается с приближением Пасхи. Но Сын Человеческий «ест и пьет» и Его ученики также едят и пьют, и в Евангелии мы постоянно видим Господа преломляющего хлеб с мытарями и грешниками в домах фарисеев и насыщающего огромное количество людей.
Во Христе и со Христом открывается и приближается Царство. И в Писании Царство часто представляется как пир, окончание поста (например, Ис. 25:6). По учению Священного Писания, Церковь изначально знает христологический и мессианский контекст поста, который определяет его место и «действие». С одной стороны, Церковь сама является началом, эсхатологическим предвкушением Царства. Жених уже пришел и Его присутствие открывается в преломлении хлеба, в евхаристическом пире, который являет собой сакраментальное предвкушение всей полноты Царства, Брачного Пира. В книге Деяний святых апостолов «преломление хлебов» является основным моментом в строительстве ессlеsiа, мессианской общины (Деян. 2:42). В этом собрании, в koinonia нет постящихся: ожидание подошло к концу, Господь грядет. Он пришел, Он идет, Он придет… Но, с другой стороны, после Вознесения Христа начался новый период ожидания: ожидание, второго, торжествующего, пришествия Христа, в исполнении которого «Бог будет во всем». Господь победил и восторжествовал, определил историю «этого мира», которая еще не закончилась, мир ждет завершения и суда. Вся история Ветхого Завета — это ожидание прихода Мессии, а история Нового Завета — это ожидание возвращения Господа во всей Его славе и конец мира. То, что принято и определено Церковью как «таинственное» сейчас, станет очевидным в конце этого мира. Ввиду того, что Церковь все еще присутствует in statu viae (в пути) и христиане все еще живут в этом мире, они надеются, ждут parousia, молятся и бодрствуют, и никто не знает, когда придет Сын Человеческий. И эта надежда выражается в новом посте, в новом состоянии ожидания. Это ожидание, эта тоска теперь восполняется, и ответ нашему ожиданию дается в таинстве Господнего Присутствия, в Евхаристическом пире. Живя во времени, в истории, Церковь являет собой победу вечности, предвосхищает торжество Царства, которое «грядет». И этот «пост-ожидание» находит свое завершение в Таинстве, в ознаменовании свершившегося и вечного, таким образом становится настоящим и действительным и первое пришествие Христа, и Его раrоusia. Поэтому пост и Евхаристия, так сказать, два торжествующих и необходимых полюса в жизни Церкви, провозглашение двух существенных антиномий ее природы: предвкушение и обладание, полнота и рост, эсхатология и история.
Протопресвитер Александр Шмеман